Философ Мэнцзы об игре Го
Философ Мэнцзы, (лат. Менциус) жил в 375-289 г. до н.э. Он уроженец царства Лу на територии современной провинции Шандун. Историк Сыма Цян (145-90 гг. до н. э.) пишет, что он ученик Цзи Сы, внук Конфуция. Мэнцзы много странствовал и излагал свои взгляды правителям посещенных им царств. Некоторое время он был советником Сюань-вана в царстве Ци, но его взгляды о гуманном управлении не нашли у него понимания. После ряда напрасных попыток воздействовать на правителей некоторых царств, он вернулся на родину и в последние годы своей жизни посвятил себя усовершенствованию своего учения, преподавая ученикам и последователям.
В трактате “Мэнцзы” есть два упоминания об игре Го (И, Yi), которые дают возможность сделать интересные заключения об отношении философа к игре и о ее популярности в его эпоху. Игра Го хоть и отражает китайский образ мышления, все-таки не всегда была объектом исследований философов, особенно в эпоху “Сражающихся царств” (Чжанго). В ту эпоху игра Го была известна под своим древнекитайским названием “И”, Yi (термин “вейцы” был введен позднее, во времена династии Хань) и стала явлением на социокультурном фоне (аристократических слоев общества). И помимо вопросов, касающихся приведения общества в порядок, философы упоминают и игру Го. По крайней мере игра является метафорой управления, о которой прямо сказано в трактате “Суть Го” (Yi Zhi) ханьского историка Бан Гу (32-92 г. н.э.) и она была занятием правящей знати (Fairbairn 2000). Конечно, игра подвергалась и критике, поскольку она отнимала время и благодаря своей привлекательности приводила к “забвению державных дел и общественных обязанностей” (YE 1999).
Первое упоминание о Го в “Мэнцзы” встречается там, где философ определяет пять деяний, которые являются недостойными и противоречащими идеалу сыновней почтительности (сяо). Пассаж в Книге IV на первый взгляд не особо приятен. Создается впечатление, что у Мэнцзы отрицательное отношение к Го.
Гундуцзы спросил: “Повсюду в стране считают, что Гун Чжан не проявляет сыновнюю почтительность. Все-таки, уважаемый Учитель, Вы дружите с ним и относитесь к нему с учтивостью. Хочу осмелиться спросить, почему Вы так поступаете?”. Мэнцзы сказал: “Есть пять деяний, которые сообразно светским нормам считаются недостойными: 1) когда ленятся работать, не заботятся о пропитании родителей; 2) когда, передаваясь играм лиу-бо и Го и пьянству, не заботятся о пропитании родителей; 3) когда, питая страсть к деньгам и богатству и сосредоточивают свою любовь на жене и детях, не заботятся о пропитании родителей; 4) когда, передаваясь похоти слуха и очей, срамят родителей; 5) когда питают страсть к храбрости, дракам и озорничеству и тем ставят родителей в опасное положение. Ведь Чжан Цзы совершил хоть одно деяние из перечисленных?” (Lege 1990, Маринов 1991).
Эти пять недостойных деяний в плане личности не помогают проявлять и развивать добродетелей. Такие занятия рушат основы общественной морали – уважение к отцу (сыновняя почтительность) и культ предков. Являясь несодитальными, они мешают развитию здорового общества. С конфуцианской точки зрения, недостойное поведение разрушительно и имеет антисоциальную природу.
Интеллектуальные игры здесь поставлены среди многих факторов (лень, пьянство, жадность, разврат, интриганство), которые негативно влияют на личность. Но конфуцианцы осуждают крайности, и становится понятно, что такая крайность может быть и в увлечении игрой Го, если это занятие — пустая трата времени, которое должно быть посвящено выполнению обязанностей в семье… Также надо отметить, что точно не игра сама по себе негативна, а занятия ей, которые могут привести к нарушению обыденного этикета (ритуала).
В сущности не совсем обоснованно будет утверждение, что игры и винопитие находятся на одной плоскости порока. Эти “деяния” могут окачествится как противопоказаные только, когда они противоречат нормам добродетельного поведения. Мысль философа можно представить в постановке: “Сообразно светским нормам считается недостойным, когда, передаваясь играм лиу-бо и Го, и пьянству, не заботятся о пропитании родителей”. Мэнцзы не постулирует, что тот, кто занимается играми и пьет вино безусловно нарушает светские нормы! Например, даже сам Конфуций не имеет отрицательного отношения к вину. О нем в “Лун Юе” отмечено: “И лишь в вине себя не ограничивал, но не был пьяным” (ЛЮ, 10.8) и “На пиру в своей деревне вставал из-за стола только после старших” (ЛЮ, 10.10).
Показательно, что стратегическая игра Го, наряду с азартной лиу-бо, фигурирует среди этих проблемных “пять деяний”. Это подсказывает, что эти игры были популярными среди аристократии и образованных людей. Гун Чжан, о ком идет речь, был чиновником в царстве Ци, т.е. не был простолюдином.
Во втором упоминании о Го в Книге VI, у Мэнцзы вовсе не обнаруживаются оппозиционные настроения. Можно сказать, что впервые игра определяется как искусство, хотя и в неявной форме. Анализ раскрывает ряд любопытных моментов. Во всяком случае видно позитивное отношение:
Мэнцзы сказал: “Не удивляйтесь, что владыка не мудрый! Даже и самые быстрорастущие злаки в Поднебесной, если их будешь держать один день в тепле и десять – на холоде не смогут вырасти. Я уже реже хожу на аудиенцию к владыке и когда я ухожу, входят те, которые воздействуют на него как холод. И если, что-то из моих слов все-таки пустило корень, что это может сделать? Ничего. Современные игроки в Го умеют считать (шу), но их умения в счете ничтожны (сяо шу). И это потому, что если не имеешь всеохватывающий ум и не умеешь сосредоточиться, не сможешь постичь мастерство. Мастер И-Чиу — лучший игрок страны. Предположим, что он обучает двух людей в Го. Первый напрягает свой ум и волю, и слушает, что ему говорит И-Чиу. Второй, хотя и слушает, но ум его занят диким гусем, пролетающим недалеко, и он хочет только взять свой лук и стрелы, чтобы поохотиться за гусем. Хотя он учится у лучшего игрока, он не достигнет хороших результатов. Это из-за того, что ему не хватает ума? Я скажу, что нет.» (Lege 1990, Маринов 1991).
В переводе авторитетного синолога Джеймса Лега (1815-1897) интерпретация такая: “Сегодня шахматы [т.е. Го – прим. авт.] второстепенное искусство” (Legge 1990). Это изречение немножко скорректировано в пред ставленом актуализированном варианте. Исследователи часто пользуются интерпретацией Дж. Лега и утверждают на ее основе, что Мэнцзы классифицирует Го как “второстепенное искусство” (small art). На самом деле это ошибочное утверждение. Иероглиф “шу” означает “счет, подсчитывание” (count), но также им обозначается и одно из Шести искусств (лиу и, liu yi), а именно Арифметика. По этой причине “шу” переводится и как “искусство”, уважительно; “сяо шу” – “второстепенное, ничтожное искусство” – что является совсем неточным переводом, искажающим изначальный смысл оригинального текста. Тоже надо отметить, что в этой и подобных интерпретациях, смысл неясен. Учитывая оригинальный текст в скорректированном варианте, цитируемый пассаж приобретает больше ясности и смысла. Возможна и такая интерпретация: “Современные игроки в Го упражняются в исскустве Арифметики, но их способности в этом искусстве ничтожны”.
Сообразно конфуцианского идеала образованности и учености достойный человек (цзюн цзы) должен владеть Шестью искусствами: ритуал (поведение, этикет), музыка, стрельба из лука, управление колесницей, каллиграфия и арифметика. Хоть и этот комплекс искусств еще не был определен в эпоху “Сражающихся царств”, все-таки примечательно, что игра Го имплицитным образом связана с Арифметикой. А поскольку приемлема трактовка о “ничтожном искусстве”, то в контексте можно интерпретировать ее, что Мэнцзы определяет игроков в его время как посредственных и не прозорливых.
Настоящее искусство игры Го, ценимое Мэнцзы, тоже связано и с уважаемым мастером. Упомянутый И-Чиу представлен как “лучший игрок страны”. Это означает, что он был своего рода гроссмейстером, чемпионом, мэйдзином и по всей вероятности – главой Школы (И Цзя). Это предполагает продолжительную традицию игры Го до этого момента, поскольку подразумевается приемственность, учители и ученики, а возможно и какая-та система турниров, выявляющая самых лучших игроков (Potter 1985). Мэнцзы не говорит, что И-Чиу самый лучший в Поднебесной, а только “в стране”, т.е. в Царстве Ци.
Из сообщения можно заключить, что Мэнцзы интересовался этой игрой. Вижно, что он информирован о мастерах, игроках и тогдашнем состоянии игры. Мэнцзы — “одинокий чемпион” философской мысли своего времени (Чън 2001), имеет представление об игре Го и понимает, что это не простая игра. Дональд Потер пишет: “Пассаж из Книги VI подсказывает, что его автор должен быть игрок в Го. Иначе откуда он бы знал, что в Го необходим “всеохватывающий ум” и “сосредоточение”? Большинство людей себе воображают, что умения, необходимые в шахматах и Го, являются частью гениальности или таланта игрока, но они не знают и крупицы о многих усилиях для постижения мастерства…” (Potter 1985).
О мастерстве даосский автор Гэ Хун (283—343 гг. н.э.) пишет в “Баопу-цзы”: “Мирские люди, видя, что таланты некоторых мужей в определенной области столь велики, что большинство не могут угнаться за ними, называют таких мужей совершенными мудрецами. Но если это правильно, то тогда и непревзойденного мастера игры в Го можно назвать совершенным мудрецом в области игры Го” (Гэ Хун 1999). Далее Гэ Хун пишет о других личностях, которые по своим умениям и талантам тоже являются совершенными мудрецами в разных областях, таких как каллиграфия, живопись, гармония, этикет, техника, медицина, астрономия, гадание, музыка и проч. По этой логике рассуждения можно сказать, что и сам мастер И-Чиу в игре Го является совершенным мудрецом или экспертом своей эпохи.
Мэнцзы уважает умения и постижения мастера И-Чиу, который прославился как учитель и глава школы Го в царстве Ци. Для философа И-Чиу является примером и образцом мастерства в Го и не исключено их личное знакомство. В сущности И-Чиу, как и сам Мэнцзы, наверное, тоже был представителем знаменитой философской академии “Цзи Ся” в Ци.
Мэнцзы имплицитно сравнивается с И-Чиу. Мэнцзы для владыки является тем, что И-Чиу для его учеников. Плохой ученик не умеет использовать свой ум, рассеивается, не слышит, что говорит И-Чиу и поэтому он не сможет стать мастером. Так и владыка сравнивается с “плохим учеником”, который тоже рассеян и не вникает в советы философа. Не слышит и забывает, что сказано, прислушиваясь к своему чиновническому окружению, т.е. “те, которые воздействуют на него как холод”. Ситуация, в которой находился Мэнцзы, знакома и для других мыслителей. Так, например Моцзы (475-395 гг. до н.э.) констатирует: “Если озлобление будет накапливаться в сердцах народа, а клеветники и развратники будут находиться в окружении правителя, то добрые советы не смогут преодолеть преград на пути правителя и царство окажется в опасности” (Ян Хин-шун, 1972).
Судьба Конфуция аналогична. После странствований по некоторым царствам, он в последние годы своей жизни вернулся на родину – царство Лу, так и не успев реализовать свои идеи о державном управлении. После долгих лет странствий, он понял почему правители, которые консультировались с ним о политическом искусстве, не следовали его советам полностью. Конфуций осознал, что в реализации всех политических начинаний ему мешал не правитель, а чиновники. За 14 лет в странствиях никто из них не поддержал его. И его последователь Мэнцзы находился тоже в такой же ситуации. Сюань-ван в начале был впечатлен им, но в данный момент он отвернулся от него, о чем повествует выше цитируемая цитата.
Возможно и более любопытное толкование. Не случайно Мэнцзы упоминает И-Чиу и его учеников. Второй ученик, который не достигнет хороших результатов, в сущности является Сюань-ван. Как престолонаследник возможно он обучался у И-Чиу, хотя и без особого успеха. Мэнцзы, имея ввиду это, заключает, что, если у И-Чиу результаты были невелики, то не могут быть значительные и под его руководством в науке управления. В одном общем плане, к “современным игрокам” не относится только Сюань-ван, но и все остальные владетели, борющихся за гегемонию и являющиеся игроками на большой политической сцене.
Для Мэнцзы обучение и воспитание правителя не отличается от обучения и воспитания игрока в Го. Отсюда один шаг остается до суждения, что принципы управления державы являются аналогичными принципам игры Го. В свете изложенных фактов и интерпретаций можно заключить, что Мэнцзы не только один из столбов древнекитайской философской мысли, но тоже и ключевая фигура в истории Го.
Константин Байрактаров,
23.09.2009,
Свищов, Болгария. Перевод на русский автора.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ан Чън, “История на китайската мисъл”, гл. 6. “Менций – духовен наследник на Конфуций”, изд. РИВА, С., 2001, стр. 153-158; [Anne Cheng, Histore de la pensee chinoise, Seuil, 1997]
2. Гэ Хун, “Баопу-цзы”. Перевод Е. А. Торчинова, Центр “Петербургское востоковедение”, С-П., 1999, стр. 190
3. Маринов, М., “Конфуциански трактати; Мъндзъ-философът Мън” (4.2.30, 6.1.9), изд. “Наука и изкуство”, С., 1991, стр. 226, 255
4. Переломов А.С. “Конфуций: жизнь, учение, судьба”, Издательская фирма “Восточная литература”, М., 1993, с. 151-152
5. Ян Хин-Шун, “Двенокитайская философия”, Том. I, изд. “Мысль”, М., 1972, стр. 177
6. Fairbairn J., The essence of Go, MSO, London, 2000
7. Legge, J., The Works of Mencius, (IVB30, VIA9), Courier Dover Publications (reprint), 1990
8. Potter, D. L. «Go in the Classics», Go World, No. 42, Winter 1985-86, Ishi Press, Tokyo, pp. 19-21
9. YE, History of Weiqi, Yutopian Enterprises, 1999
